Дед: One-way ticket - часть 1
Дерево поддавалось с трудом, но Дед любил вырезать фигурки именно из твердых пород. Этот корень можжевельника, выкопанный в лесу еще в прошлом годе, был вполне солидного размера, и Дед мнил вырезать из него фигурку гнома для гостеприимного размещения на полянке возле парадного подъезда замка. Дело было привычно и работа двигалась споро, - из тех работ, которым Дед с удовольствием посвящал немалую часть своего обширного досуга. В заскорузлых и жилистых дедовых руках стамеска гуляла по дереву уверенно и даже грациозно, лишь слегка топорщась и тоненько повизгивая, когда под острую кромку попадал сучок или волнистая свилеватость.
Давешняя мимолетная встреча с Ловцом всколыхнула старые, казалось бы окончательно затянувшиеся сизой ряской забвения воспоминания о тех причудливых вихрях, спиралях и загогулинах Судьбы, следуя которым Дед в итоге попал в этот мистически-притягательный Дом, туманно-зыбкий, но одновременно поразительно устойчивый и гармоничный в своем непостоянстве, то призывно мерцающий манящей звездой в черноте небес, то лукаво подмигивающий из соседней подворотни...
Дом-обротень и Дом-крепость, Дом-обманка и Дом-пристань, Дом терпимости и Дом призрения, Дом туриста и Дом колхозника; - многоликий и единый, разудалый и благостный, печальный и ликующий... Дом, единственной значимой проблемой которого была смутная, но неизбывная тревожность, - как бы молочные реки не выплеснулись ненароком из окаймляющих их кисельных берегов.
Дед вспоминал о годах, когда он, зеленый интерн, только что с отличием закончивший курс знаменитой Сыктывкарской школы прогрессоров и посему получивший блестящее распределение на легендарный Саракш, да ещё и в непосредственное подчинение к тому самому, не менее легендарному, Слону, самозабвенно предвкушал, как он, рука об руку с именитыми авторитетами и признанными гуру в области экспериментальной истории, будет сражаться с силами тьмы за вселенское добро, лучезарное будущее и всеобщее счастье всех угнетенных и униженных, доселе бессчастно прозябающих в утлой юдоли неохваченного теплой человеческой заботой величавого в своей глубине и необъятности черного Космоса.
Конечно, все выпускники изучали в Школе не только богатый общечеловеческий опыт продвижения отсталых и диких народов к свету разума и пущему прогрессу, но не обходили вниманием и сравнительно редкие случаи досадных промахов и провалов, равно как и эксцессы вопиющего непрофессионализма, такие как позорный и кровавый срыв арканарского Антона — Руматы Эсторского, и непонятный провал прекрасно подготовленной миссии на Тагоре, который и провалом-то, по существу, назвать нельзя, но и заметных успехов тоже вроде и не предвидится, а также и случайный, но трагичный любительский эксцесс на Сауле. Изучали они подробно: и пошагово разбирали методами многофакторного анализа, и рассматривали в свете новейших концепций психосоциального моделирования и этического релятивизма, копались во всех деталях, фиксировали малейшие ошибки и просчеты предшественников...
Но все эти, крупные и мелкие, неудачи и потери казалось несущественными, случайными эпизодами в триумфальном шествии землян по Вселенной, - ведь все проколы и досадные срывы были проанализированы на Земле блестящими теоретиками безупречной и всеобъемлющей Базисной теории исторических циклов, скрупулезно проработаны известнейшими идеологами и практиками теории вертикального прогресса, дотошно задокументированы в сотнях страниц методических указаний и практических рекомендаций маститыми ксенопсихологами и экзоэтологами. Так что, любому здравомыслящему существу должно бы быть очевидно - нет никакого резона предаваться самоедству и унынию, надо быть оптимистичным и позитивным, твердо верить, что все идет замечательно, и будет — еще лучше...
Так, конструктивно и плодотворно, в строгом соответствии с руководящим указаниями ведущих специалистов по психологическому кондиционированию и позитивному целеполаганию, был настроен и свежевыпеченный младший прогрессор сектора «К» Института экспериментальной истории, направленный на выполнение особо важного задания под оперативным псевдонимом Па Хом, прекрасно залегендированный, снабженный проработанной стратегией и тактикой внедрения, обученный навыкам выживания в экстремальных ситуациях и методам агентурной разработки, упакованный современнейшим оборудованием, средствами связи и навыками выживания, основными и резервными явками, кодами, и прочая, и прочая...
Суровая реальность неприятно царапнула восторженную наивность Пахома во время первой же его встречи со своим непосредственным начальством; - знаменитый Слон внезапно оказался хмурым, немногословным, лысоватым и склонным к полноте флегматиком, который невнимательно, как показалось пылкому новобранцу, выслушал бодрый и четкий доклад, вяло махнул рукой в направлении соседней комнаты, и, буркнув нечто вроде «вникай пока, там видно будет...», углубился в изучение каких-то мятых бумажонок.
Впоследствии выяснилось, что функции, выделенные под ферулу Пахома, были весьма немногочисленны, до обидного банальны и подозрительно напоминали секретарские, - ему предписывалось, по заранее разработанному графику, собирать и обрабатывать донесения полевых агентов, поступающие в самой разнообразной форме, от сообщений по глобальной импульсной сети спутниковой связи, - и до кратких записок, выполненных чуть ли не на обрывках оберточной бумаги. Все эти донесения следовало фиксировать, регистрировать, конвертировать в стандартную удобочитаемую форму и далее вводить в общую электронную базу данных.
Но самое обидное было даже не в том, что работа эта была убийственно монотонной и даже рутинной, а в том, оскорбительном для молодого, перспективного и талантливого оперативника, каковым безусловно полагал себя Пахом, факте, что все донесения были тщательно и безнадежно зашифрованы, и даже пресловутые бумажные обрывки содержали отнюдь не зашифрованный текст или упорядоченные символьные фрагменты, которые упорный и честолюбивый Пахом мог бы попытаться расшифровать, а какие-то кривые, безобразные и полностью бессмысленные, на субъективный пахомов взгляд, каракули.
Обидчивый Пахом, разумеется, счел должным при случае намекнуть Слону о том, что он мог бы продуктивней исполнять свои многосложные обязанности, кабы знал о содержании агентских посланий. На что начальство, с истинно слоновой грацией, ему ответствовало, что, дескать, кабы оно, начальство, полагало такой вариант более предпочтительным, так оно, начальство, и издало бы соответствующее предписание, а коли такого предписания на данный момент не издано, следовательно тому есть убедительные и исчерпывающие резоны, о коих пытливому интерну ведать не положено, потому, ему, интерну, следует наипаче сосредоточиться на том объеме компетенций, кои ему предписаны, - причем сосредоточится прилежно и тщательно, отнюдь не допуская при этом не токмо формализма, волокиты и всяческого небрежения, но сверхнормативного рвения не по разуму.
Смертельно оскорбленный, но безупречно дисциплинированный Пахом с полученной начальственной отповедью поначалу смирился, но впоследствии, по долгому и мучительному размышлению, принялся вынашивать дерзкий план, клонящийся к окончательному развенчанию и ниспровержению изрядно подмоченного в пахомовых глазах авторитета помянутого Слона и всескорейшего торжества исконной Правды и Справедливости.
(продолжение следует)
Главное, чтобы на меня не обижались, а уж обо мне не беспокойтесь))) 
